ВВЕДЕНИЕ
75 лет прошло с того памятного и великого года, когда фашизм был загнан в свое логово и раздавлен Красной Армией и ее союзниками. Но о последствиях нацистской политики Гитлера невозможно забыть. Память о ней болью жжет сердца тех, кто пострадал от нее сам, потерял родных и близких, нечеловеческими усилиями добывал победу на фронте и в тылу.
Германские нацисты пришли на белорусскую землю, чтобы колонизировать захваченные территории. Гитлер открыто заявил об этом: "Если мы хотим создать нашу великую германскую империю, мы должны в первую очередь вытеснить и уничтожить славянские народы - русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов..." Нацисты планировали население Белоруссии сократить, то есть уничтожить и депортировать на 75 процентов, а остальные 25 процентов - онемечить, превратить в рабов. Каждому немецкому офицеру и унтер-офицеру было обещано после окончания "восточного похода" колониальное владение на "новых восточных землях". Результаты хозяйничанья захватчиков на белорусской земле чудовищны. Война поглотила около половины национального достояния Белоруссии. Из 270 белорусских городов гитлеровцы сожгли и разрушили 209. Минск был превращен в груды развалин и пепелище. В республике было уничтожено 5 тысяч 295 населенных пунктов, в том числе 628 населенных пунктов вместе с населением. Их сожгли дотла, остались только печные трубы. 186 деревень не смогли возродиться из руин и пепла, поскольку были уничтожены со всеми жителями, включая матерей и грудных детей, немощных стариков и инвалидов. Общая цифра погибших в Белоруссии от рук оккупантов составляет свыше 2 миллионов 200 тысяч человек. 399 тысяч 374 человека были вывезены на принудительные работы в Германию, из которых вернулось на Родину только 124 тысячи 267 человек. За годы оккупации гитлеровцы провели на территории Белоруссии 140 крупных карательных операций, в ходе которых целые районы превращались в мертвое пространство. Особенно жестокими мерами сопровождались операции карателей в Витебской, Минской и Могилевской областях...
Об этом нам сегодня рассказывают страницы энциклопедических изданий, мемуаров, документальные кинохроники, художественные киноленты и литературные произведения. Все меньше рядом с нами остается тех людей, которые видели войну своими глазами и могут рассказать о ней. А между тем, свидетельства многих очевидцев времен фашистской оккупации способны восстановить те события, о которых не говорится в исторических документах, так как они не имеют масштабного исторического значения или не были решающими для хода войны. Но для нас, сегодняшнего поколения жителей д. Октябрь (Хатаевичи) и Октябрьского сельсовета, важно все то, что касается наших односельчан, земляков, переживших ад войны. Как мало мы знаем, что происходило в дни войны в нашей округе, как местные жители боролись с врагом, как жили на оккупированной территории.
Это и стало темой нашего исследования: события, происходившие во время Великой Отечественной войны в жизни наших односельчан.
Цель исследования – восстановить картины жизни жителей д. Октябрь и соседних деревень во время оккупационного режима гитлеровцев.
Задачи: собрать воспоминания местных жителей о начале войны, поведении немецких оккупантов, партизанских формированиях, жертвах политики фашистского геноцида; изучить отражение данных вопросов в научной литературе и документах. Тема истории родного края, сохранение памяти о предках была, есть и будет актуальной во все времена. Именно коллективная память о прошедшем объединяет нас, делает народом, а не просто людьми, проживающими на одной территории.
НАЧАЛО ВОЙНЫ. БОМБАРДИРОВКИ
22 июня фашисты бомбили Брестскую крепость, а 28 июня 1941 они оккупировали городской поселок Плещеницы, д. Октябрь. Судьба нашей деревни и ее жителей стала типичной и для многих других белорусских деревень, например, д. Корень, находящейся в 10 км от Октября. «После нападения фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. начался один из самых мрачных и в то же время героических периодов в истории Коренщины — период Великой Отечественной войны. Ее территория оказалась оккупированной немцами уже в первые недели войны. Это помешало развернуть полную мобилизацию, и многие мужчины призывного возраста на время оккупации остались в своих домах.
Население, не успевшее хоть немного оправиться от многолетнего террора собственного правительства, испытало ужасы террора захватчиков, которые оставили неизгладимый след в коллективной памяти. На их фоне все, происходившее в предыдущие годы, потускнело и отошло на второй план» [9].
Война застала наших земляков в разных условиях. Андрушкевич (Умецкая) Зинаида Константиновна, жительница д. Октябрь 1925 года рождения, вспоминает, что накануне войны молодежь из окружных сельсоветов собрали и отправили на какое-то строительство в Минск. По приезде они переночевали в общежитии, а утром следующего дня по радио объявили о начале войны. Тут же началась бомбежка, паника. Молодых людей распустили по своим деревням. Большинство из них не знало города, не знало, как из него выбраться, чтобы попасть домой. Зина с другими девушками нашла дорогу. Они возвращались пешком, а навстречу им шли грузовики, везшие мужчин в гражданской одежде, видимо, только что мобилизованных. Девушек подвезла машина, ехавшая до Плещениц, а оттуда они добрались до своих деревень. Зина пришла домой. За время ее отсутствия в семье родилась сестричка Оля.
Из дома, где жила семья Умецких, родителей Зины, хорошо просматривался участок шоссе Вилейка – Плещеницы. За время войны много раз пришлось сельчанам следить за перемещением советских войск, шедших пешком, тянувших и подталкивавших орудия, и вражеских, перемещавшихся на многочисленной технике.
На второй день после прихода из Минска Зина и ее родные увидели идущую по шоссе огромную колонну людей. Это были узники Вилейской тюрьмы, которых сопровождал многочисленный конвой советских солдат, а в небе самолеты. Их дорога шла через Сосенку, Илию, Плещеницы и дальше к Борисову. За советскими самолетами летели вражеские.
Узникам было приказано лечь на дорогу. Охранники попрятались во рвах и начали стрелять по самолетам из винтовок, карабинов, пулеметов. В ответ на стрельбу немецкие летчики развернули машины и сбросили девять бомб на конвой. Убитых среди арестованных не было, но погибло и было ранено несколько конвоиров. Испуганные немецкими бомбами, лошади с телегами разбежались. Политзаключенным было приказано бросить свои вещи и бежать к лесу – несколько десятков метров от дороги, так как идти по шоссе было небезопасно. Там, в лесу, они бежали несколько километров без передышки. Тех, кто отставал, расстреливали из винтовок или, чтобы сберечь патроны, убивали штыками [11 ].
Из рассказа Андрушкевич З. К.: «Один из советских самолетов был сбит и упал около шоссе в урочище Будьково поле. Некоторые из жителей побежали его смотреть. Троих – Зимницкого Игната, двух сельчанок Данилевич – убило осколками упавших фашистских бомб. Во время этой первой бомбардировки наша семья спряталась в погребе. Все были настолько напуганы, что забыли в доме новорожденную Олечку. Сидели в погребе очень долго. Когда вышли из него, к нам в дом прибежал наш солдат и спросил: «Где летчик из подбитого самолета?» Летчику оказали помощь жители деревни.
Некоторые из арестантов разбежались и потом прятались в деревне между сараями. Что с ними стало, не знаю. Многих узников убили, и наши мужчины хоронили их вдоль дороги».
Об этом самолете рассказывает в книге «Вечный огонь» Р. Н. Мачульский, бывший секретарь Минского подпольного обкома партии, командир партизанского соединения, Герой Советского Союза: «Однажды с поста ВНОС сообщили, что на территории Октябрьского сельсовета упал какой-то самолет. Я был уверен, что подбили фашиста, и мне захотелось выехать на место и посмотреть, что осталось от вражеской машины. На лугу за деревней Хатаевичи мы увидели обломки самолета, около которых копошились люди. На покореженном крыле самолета я заметил красную звездочку и не поверил своим глазам: «Неужели наш?» Самолет оказался нашим истребителем. Колхозники успели вытащить раненого летчика и сделали ему перевязку. … Летчика доставили в больницу…» [8, с. 15].
О первой бомбардировке вспоминают и другие жители.
Из воспоминаний уроженки д. Октябрь Боровской (Каравацкой) Зои Казимировны 1938 года рождения: «Когда началась война, я была совсем маленькой, но некоторые события отчетливо помню. Первым знаком войны для меня стали летящие в небе самолеты и бомбежка. Мама схватила нас с сестричками, и мы побежали к небольшому пруду за деревню. Многие наши соседи бежали с нами. Там мы спрятались и лежали, пока не кончится бомбежка. Было очень страшно от самого звука и гула самолетов, казалось, он пронизывал нас насквозь. Когда повторялись налеты, мама бросала нам в карманы по сухарю, и все мы убегали в лес и там прятались».
Из воспоминаний уроженки д. Октябрь Михневич Валентины Михайловны 1938 года рождения: «Как я узнала о том, что началась война? Мы жили в отцовском доме моей мамы вместе с дядей Владей – маминым братом – его женой и троими детьми. Мама печет блины, а над хатой летят самолеты. Все выскочили на улицу и побежали к соседям Чапковским. Их дом стоял неподалеку от речки Дрилянки. Там вместе с соседями мы и спрятались под большой вербой. Лёнька Гиляриха (Чапковская) для успокоения с надеждой повторяла: «Свянцоная вярба, яна свянцоная… Нас не заб’юць, яна нас засцеражэ!» Немного опомнившись, заметили, что забыли дома в люльке маленькую Соню, младшую дочку дяди Влади. Что делать? Хотя было очень страшно, мама побежала за ней. Соседка ее отговаривала: «Она совсем маленькая, если и убьют…» Мама ответила, что всю жизнь будет корить себя за смерть ребенка».
Возможно, взрослые знали о войне еще до бомбежки. Но для тех, кто был детьми, именно это событие стало началом чего-то страшного, началом войны.
ОККУПАНТЫ
Через день после бомбардировки, 28 июня, в д. Октябрь вошли передовые части вермахта.
Это были проходящие фронтовые части. Они располагались на отдых и на постой во дворах сельчан и чувствовали себя хозяевами на нашей земле. Ничего не опасаясь, оставляли без присмотра технику и оружие, хозяйничали в сараях и огородах местных жителей. В особых зверствах не были замечены, вели себя довольно неагрессивно и даже «великодушно». Видимо, они были уверены, что все вокруг уже принадлежит им. Некоторые люди, бывшие тогда детьми, вспоминают, как солдаты угощали их конфетами.
Из рассказа Андрушкевич З. К.: «У нас дома одна комната была оклеена газетами вместо обоев. На газетах были портреты Сталина. Немцы забежали к нам в дом и стали срывать со стен газеты со Сталиным, показывать, чтобы и мы их срывали».
Из воспоминаний уроженки д. Октябрь Боровской (Каравацкой) Зои Казимировны 1938 года рождения: «Когда немцы угоняли наших соседей-евреев, те бросили нам ключи через забор и попросили, чтобы наша семья пожила в доме и присмотрела за ним. Мы переселились туда. Здесь же, в самой большой комнате, остановился немецкий командный состав. Они провели телефон, и дом стал штабом. Помню, как мы с сестричками из дальней маленькой комнатушки через приоткрытую дверь наблюдали за немцами. Они сидели за столом и пили чай вприкуску с хлебом, намазанным медом. Как же нам хотелось того хлеба! Старшая сестра и вытолкнула меня в их комнату. Я стояла перед ними и не знала, что делать. Они что-то говорили, смеялись. Один из них взял меня на руки и посадил на колени. Говорил: «Киндэр, киндэр». Потом дали мне хлеба с медом и отпустили. Я скорее понесла угощение сестричкам.
Нанимали немцы женщин чистить картошку и рассчитывались за это с ними конфетами. Моя мама сильно порезала ногу, немцы вызвали своего врача, который оказал ей медицинскую помощь».
Михневич В. Н.: «Немцы брали нас, маленьких, на руки. Один знаками показывал, что у него тоже дома такие же дети».
Кто знает, была ли это маска «великодушия», за которой скрывалось звериное обличье, или же проявление человеческого в людях, может быть, не по доброй воле попавших на войну? Но это не снимает с них вины за страдания, причиненные нашему, белорусскому, и многим другим народам, за отнятые жизни миллионов людей. Это было только начало войны. Какие фашисты на самом деле, люди узнали позже.
На оккупированной территории Беларуси немецко-фашистские захватчики вводили «новый порядок» - государственную систему политических, идеологических, экономических и военных мер, направленных на ликвидацию советского строя, эксплуатацию национальных богатств и ресурсов, порабощение и уничтожение людей. Ее идейной основой была человеконенавистническая «расовая теория» нацистов, утверждавшая превосходство арийской расы над всеми другими народами, необходимость расширения «жизненного пространства» для немцев и их «право» на мировое господство.
Беларусь была расчленена на части. Минская область вошла в генеральный округ Беларуси («Генеральбецирк Беларутения»). Он был включен в состав рейхскомиссариата «Остланд», разделен на 10 районов (гебитов). Вся власть в них находилась в руках гражданской администрации, опиравшейся на войска и различные службы. В Плещеницах располагался немецкий гарнизон. 17 августа 1943 года он был разгромлен партизанами, потом восстановлен. Просуществовал до 30.06.1944 года. Части из этого гарнизона контролировали окружающие населенные пункты. Жители д. Октябрь вспоминают, как в один и тот же день в деревню утром могли войти немцы, а вечером – партизаны.
ПАРТИЗАНЫ
С приходом немцев население поначалу заняло выжидательную позицию [9]. Но уже в начале войны стали стихийно возникать партизанские отряды из окруженцев и местных сторонников советской власти. К зиме 1941-го засланные из-за линии фронта специальные небольшие партизанские группы и авторитетные командиры и комиссары сумели сколотить первые отряды, причинявшие немцам немалое беспокойство [12].
Майор Воронянский, оказавшись с горсткой бойцов в тылу противника, связался с коммунистами Логойского района, с минскими подпольщиками и вместе с ними создал партизанский отряд. В 1942 году Василий Трофимович со своим отрядом «Мститель» перебазировался в Плещеницкий район, где в октябре 1942 года была создана партизанская бригада «Народные мстители», которая состояла из 1200 человек. Эту бригаду пополнили многие мужчины д. Октябрь и окрестных деревень. Например, Павловский Антон Викентьевич сражался в отряде имени Суворова, который входил в состав бригады.
К концу сентября 1943 года партизаны очистили от врага всю территорию района и контролировали ее. За деревней Октябрь, на Проходской горе, находился передовой пост «Народных мстителей», вооруженный пушкой времен Отечественной войны 1812 года, которую местные жители называли «мажджэра напалеонаўская».
Сельчане помогали партизанам: возили в лес на подводах продовольствие, были связными. Но поддерживать старались в первую очередь партизанам-родственникам. Из воспоминаний Михневич В. Н.: «Антон и Стась (Павловские) пришли к себе домой: «Нам нужны белые маскхалаты». Женщины из хранившихся «абрусов» (полотен) пошили им маскхалаты».
Сохранился замечательный документ — обращение, которое староста белорусской деревни Новоселки Тимофей Зим и 23 крестьянина направили 27 августа 1943 года в бригаду «Народный мститель»: «Просим командование указанной бригады о том, что отряд имени Котовского вырос среди населения деревни Новоселок, а поэтому желаем и впредь помогать отряду имени Котовского, но не какому-либо другому. Просим наше желание удовлетворить»[12].
Мы нашли сведения только о 19 участниках партизанского движения из д. Октябрь, но предполагаем, что это далеко не все их количество. 11 из них погибли [10, Кн 1], 8 встретили Победу.
МАРОДЕРСТВО
У жителей деревни военного поколения отношение к партизанам сформировалось неоднозначное, т. к. многие пострадали от мародерства, причины которого различны. Во-первых, партизанам нужно было продовольствие. База партизанского движения была создана еще в 1936 году. Однако в 39-м году все укрепления были расформированы, а люди репрессированы и уничтожены. К 1941 году ни одной базы не осталось. Поэтому к войне мы подошли совершенно не подготовленными, без запасов вооружения и продовольствия. Сталин и Пономаренко ошибочно рассчитывали, что партизаны будут воевать с помощью захваченных у противника боеприпасов, а кормиться и одеваться за счет местного населения. «Вы только представьте себе это огромное кучу людей, оставшуюся без еды и элементарных бытовых принадлежностей, не говоря уже о вооружении. Как они могли воевать? В результате самое большее, чем они могли себя обеспечить, это элементарное продовольствие. Естественно, за счет населения» [12].
Во-вторых, мародерством занимались партизаны из числа местных жителей. И не всегда они делали это для того, чтобы достать продовольствие для своего отряда. Например, для жителей д. Октябрь Лазарей, Михаила и Пантелеймона, звание партизана и оружие в руках оказались способом самоутверждения и власти над своими же односельчанами.
Из рассказа Завилейского Н. С.: «Пантюша Лазарчик пришел в наш дом. Он поставил мать к стене и, угрожая оружием, требовал хлеб и еду. Мать ответила: «Ничего нет». Тогда он забрал одеяло, которым накрывались дети, и выменял его в деревне на самогон. После это одеяло нам вернули люди». Из воспоминаний Михневич В. М.: «Лазарчики пришли просить дядю Владю, чтобы он поиграл на вечеринке. Тот отказался. Что Лазарчики сказали о нем партизанам, не знаю. Однако они арестовали Владю и повели в Скороды. Это был карательный партизанский отряд. Моему дяде удалось бежать».
Из воспоминаний Кураковой Ксении Антоновны, уроженки д. Дрила-1 1920 г. р.: «В октябре 1943 году партизаны пришли в деревню и сказали жителям, чтобы они вынесли самое ценное из церкви и костела. Эти здания планировалось сжечь, чтобы немцы не имели возможности расположиться и укрепиться в них».
Из воспоминаний Боровской З. К.: «Жгли Лазарчики, а еще я помню, что слышала немецкую речь». По свидетельству Завилейского Н. С., в этой операции участвовал немец Шульц, который перешел на сторону партизан.
ЖЕРТВЫ ВОЙНЫ
«Первыми жертвами стали евреи»
Через день после бомбежки в Хатаевичи пришли немцы. Первыми от их рук пострадали евреи. «В местечке почти все дворы, кроме трех – четырех, были еврейскими. Буквально через один дом размещались торговые лавки. По улицам лежали деревянные тротуары. В центре местечка стоял костел, ближе к шоссе церковь, неподалеку от современного дома культуры – синагога. Вблизи костела находился самый богатый еврейский дом (в нем сейчас размещена сельская библиотека). Мы жили напротив, через дорогу, - рассказала З. К. Боровская. – Когда немцы угоняли всех евреев, то наши соседи, проходя мимо, бросили нам через забор ключи от своего дома и попросили присмотреть за ним. Больше мы этих людей никогда не видели».
Завилейский Н. С.: «Евреям было приказано явиться в Плещеницы в определенное место сбора. Оттуда почти тысячу человек под конвоем всего четырех немцев отправили в Борисов. Можно было бы убежать, но люди думали, что их переселяют».
Осенью 1941 года фашисты уничтожили почти все еврейское население Плещениц и окрестных деревень. Из почти тысячи человек удалось выжить не более десяти. Порядка 800 человек немцы вывезли на конских подводах в район озера Палик под Борисовом и там заживо сожгли их в сараях, а оставшихся 70 человек, среди которых были мастеровые люди и немощные старики, расстреляли и сбросили в одну яму (сейчас на этом месте стоит памятник по ул. Калинина в Плещеницах) [1].
Расстрелянные
В книге «Память» о д. Октябрь сказано, что в 1941 году было 127 дворов, 463 жителя. Во время Великой Отечественной войны оккупанты загубили 36 жителей, 23 жителя были вывезены в Германию, 29 сельчан погибли на фронте, 11 в партизанской борьбе [10, Кн. 2, стр. 400].
В сельсоветских списках данные немного другие. В списке погибших на фронте и в партизанах 19 человек, расстрелянных жителей – 7. Возможно, в сельсоветских списках не учтены загубленные евреи. Некоторые из жителей, угнанных немцами в Германию, попали в концлагерь в Эстонии и умерли там (Ясюкевич Степан Иванович). Трое погибло в первую неделю войны под бомбежкой (Зимницкий Игнатий, Данилевичи). Также не совпадают данные сельского Совета с данными в книге «Память» и по другим деревням Октябрьского сельского Совета.
Нам удалось узнать об обстоятельствах гибели четырех жительниц д. Октябрь: Кручинской Павлины Игнатьевны, Завилейской Юзефы Ивановны, Каролик Домны Игнатьевны и Каролик Нины Ивановны.
В те годы большим дефицитом была соль, многие женщины ходили в Плещеницы, чтобы обменять на нее яйца, масло, другие продукты. Однажды соседки Кручинская Павлина Игнатьевна и Завилейская Юзефа Ивановна отправились выменять соли. На одном участке дороги перед ними оказалась сваленная поперек пути ель. И в этот момент сзади к ним подъехала машина с тремя сидящими в ней немцами. Фашисты схватили женщин, подумав, что они партизанские связные. Привезли их в Хатаевичи, спросили у местной женщины, «Ляпiтарыхi», знает ли она их. Та ответила, что не знает, хотя знала их отлично. Пленниц продержали около суток в сарае у Мурашко (сегодня здесь дом Рыжиков) и здесь же расстреляли.
Каролик Домну Игнатьевну и Каролик Нину Ивановну, мать и дочь, расстрелял сам или передал для расправы немцам полицай Голенков, тоже житель д. Октябрь, до войны председатель сельского Совета. Еще в мирное время он сватался к девушке, но получил отказ и с тех пор затаил на нее злобу. Во время войны ему представилась возможность расквитаться с обидчицей и ее семьей. Брат Нины Шура и сестра Мария ушли в партизаны.
Узники третьего рейха
Вопрос об организации вербовки принудительного вывоза белорусских людей на работу в Германию остается одной из актуальных проблем отечественной историографии. Анализ источников говорит о том, что первоначально нацистское руководство не планировало использовать в промышленности и сельском хозяйстве трудовые ресурсы с захваченной территории Советского Союза. Считалось, что германский промышленный комплекс обойдется без использования иностранной рабочей силы. Не последним аргументом являются расовые и политические представления нацистских лидеров. Они видели в советских людях, воспитанных на коммунистической идеологии, опасность. А с расовой точки зрения появление славянского населения в Германии могло нарушить «чистоту» арийской нации.
Однако развитие событий на советско-германском фронте, большие человеческие потери германской армии в живой силе, потребовали мобилизации с германского производства квалифицированной рабочей силы,
что отрицательно сказалось на германском производстве. Так, уже в сентябре 1941 года на германском рынке труда имелось более 2,6 млн. вакансий. Остро не хватало рабочей силы в сельском хозяйстве – 500 тыс., в строительстве – 140 тысяч, промышленности – около 2 млн. человек [4, Кн.1 , с. 5].
В сложившейся ситуации Гитлер 31 октября 1941 года вынужден был отдать приказ об использовании в военной промышленности труда советских военнопленных. В замечаниях доктора Венцеле говорилось, что «белорусов нордического типа, которые по расовому признаку и политической надежности пригодны для онемечивания, необходимо отправить в империю с целью использования в сельском хозяйстве в качестве сельскохозяйственных рабочих, а также в промышленности или как ремесленников» [ 4, Кн.1 , с. 6].
С конца 1941 года развернулась интенсивная работа по набору желающих. В округах, районных центрах и крупных городах до начала 1942 года были открыты вербовочные пункты и сборные трудовые лагеря. С целью упорядочения набора и использования рабочей силы Гитлер в марте 1942 года отдал приказ о создании специального ведомства по использованию рабочей силы и чрезвычайного труда. Генеральным уполномоченным был назначен Фриц Завкель. Через некоторое время Завкель выдал директиву о мобилизации молодежи восточных оккупированных территорий на потребности рейха. В документе говорилось, что в случае провала данной акции, осуществляемой на добровольной основе, необходимо «немедленно приступить к силовой депортации». В документе были определены средства, цели и масштабы мероприятия. «Для того чтобы освободить от работы крайне занятую немецкую крестьянку, фюрер поручил мне доставить в Германию с восточных областей 400-500 тысяч отобранных, здоровых, сильных девчат» [5, с.105].
Анализ листовок, пропагандистских плакатов дает возможность думать, что планировалось вербовать в первую очередь молодежь. Однако эта акция не дала положительных результатов. Об этом говорит телеграмма, которую отправил в конце марта 1942 года Завкель рейхкомиссарам оккупированных восточных областей: «Прошу форсировать вербовку… всеми доступными мерами, включая самое суровое применение принципа принудительного труда с тем, чтобы в короткий срок утроить количество завербованных» [5, с. 108]. Начиная с апреля 1942 года, германские силовые структуры приступили к принудительному вывозу людей.
В 1943 году был первый вывоз молодого населения в Германию. Из воспоминаний Завилейского Н. С.: «Немцы пришли в деревню, выгнали всех из домов и построили в центре деревни. Немец, стоя на подводе, стал читать список молодых людей, подлежащих принудительному вывозу в Германию. Эти списки были заранее подготовлены старостой деревни. Тот, чья фамилия называлась, должен был сделать два шага вперед. Группу отобранной молодежи отогнали в сторону и потом посадили на подводы. Подвод собралось много. На 5 – 6 подвод было по одному конвоиру-немцу. Благодаря этому, Соболько Анюта, Володя и др. сумели убежать и вернуться домой».
В 1944 году в документе Восточного министерства говорилось, что в районах действия армии «Центр» летом 1944 года планируется захватить и отправить на работу в Германию 40 - 50 тысяч подростков в возрасте 10 -14 лет [5, с. 114]. На территории Белоруссии была проведена специальная тайная акция под кодовым названием «Сено», реализацию которой осуществляла 9-я немецкая армия. В Минске была создана даже специальная команда «Центр», которая занималась отправкой детей и подростков в Германию для работы на военных предприятиях.
Весной – летом 1944 года на всей территории Белоруссии были проведены массовые операции по депортации детей и подростков в германский рейх. Не избежали этой участи и жители нашего сельского Совета. Об этом ярко говорят воспоминания малолетних узников.
Из воспоминаний жительниц деревни Проходы Казак Елены Ивановны, 1926 г. р. и Кажуро (Макей) Марии Станиславовны, 1929 г. р.: «В 1944 году, во время блокады, приблизительно 20 мая, на Сёмуху, немцы пришли в деревню Проходы со стороны Плещениц, окружили её, выгнали всех жителей из домов. Стариков не трогали. Молодежь погнали в деревню Рассохи ».
Из воспоминаний Пустаход Ванды Адамовны, уроженки д. Дрила-2 1928 г. р.: «Это было в мае 1944 года, во время блокады. Приблизительно в 12 часов дня немцы окружили деревню, выгнали всех из домов. Молодежь отделили от остальных жителей и погнали в сторону Матьковцев, по дороге захватив молодежь из деревни Рассохи».
Перед немцами стояла задача вывозить в Германию для работы только здоровых людей. Поэтому дети и молодежь проходили тщательный медицинский осмотр.
Из воспоминаний Пустаход В. А.: «В местечке Илия нас осматривал врач. Здоровых юношей и девушек посадили в поезд и повезли в Брест, где был еще один осмотр, но его проводил русский врач. Он многим помог избежать отправки в Германию, выдав здоровых за больных. Чтобы не вызвать подозрения у фашистов, он одного отпускал, а другого признавал пригодным для отправки в Германию».
Как только людей привозили в Германию, их помещали в концентрационные лагеря, где они находились от двух недель до месяца на карантине. Условия содержания в лагерях были ужасные.
Из воспоминаний Кажуро Марии Станиславовны: «Жили в холодных бараках. В них были сооружены двухэтажные нары. Для подстилки давали матрац и 2 одеяла. Одежды не давали вообще. Платье мое прохудилось, и моя двоюродная сестра, которая была вместе со мной, сшила мне из одеяла платье. В нем я ходила до возвращения домой».
Из воспоминаний Зимницкой Станиславы Михайловны, жительницы д. Октябрь 1936 г. р.: «Кормили очень плохо: утром давали какую-то жидкую похлебку, в которой кое-где плавал картофель. Суточная норма на каждого человека состояла из 200 граммов хлеба и 50 граммов маргарина».
Из воспоминаний Кажуро Марии Станиславовны: «Нас кормили очень плохо. Кусочек хлеба давали на несколько дней. Варили зеленый пудинг из травы-свирепки, которую даже не резали, и она свисала с половника. Особенно плохо кормили пленных. Ели они очистки от картошки и мясо убитых на фронте лошадей, от которого стояло зловоние».
Условия, в которых проживали и находились угнанные в Германию дети и взрослые, были разные. Это зависело от того, куда они попадали на работу.
В лагерь время от времени приезжали «купцы», которые выбирали себе работников. Те, которые попадали к бауэру (фермеру), жили в более сносных условиях, по сравнению с людьми, работавшими на германских заводах.
Из воспоминаний Пустоход В.А.: «После карантина нас забрал к себе на ферму бауэр Франц Шульц. Вместе со мной жили поляки, свайтер (дояр) Янка и его жена, были также и украинцы. Ферма была большая, на бауэра работало много людей. Выполняли разную работу: чистили, мыли, кормили скот (его не выгоняли на пашу), доили коров, мотыгой обрабатывали свёклу. В доме у бауэра работали две девочки-немки. В этой местности существовал обычай: девочка, которая окончила 7 классов, должна была отработать на бауэра 3 года, научиться готовить еду, стирать, иначе она не могла в Германии устроиться на работу.
Жили в комнате на втором этаже, над сараем, где находились телята, лошади, овцы. Спали на постелях, каждому давали подушку и одеяло. Одежды не давали. Кормили три раза в день: утром - чай, в 11 часов – суп, вечером - 0.5 литра молока на двоих. Маленькую булку хлеба выдавали на неделю. Варили также картошку в мундирах.
На работу вставали в 6 часов утра. Опаздывать было нельзя, иначе хозяин мог побить. Обычно бауэр утром подходил к окну, звонил в колокольчик и кричал: «Янка, ком арбайтен». И через несколько минут нужно было стоять внизу и быть готовым к работе. Очень часто не успевали попить даже чая, тогда переливали его в бутылку и брали с собой».
Из воспоминаний Зимницкого Михаила Михайловича, жителя д. Октябрь, 1938 г. р.: «Жили мы в бараке. Кормили нас плохо и очень редко. Когда взрослые шли на работу, детей оставляли в этом бараке одних. Они целый день были голодные. Немец часто издевался над детьми, бил ни за что. Однако, несморя на это, немец немного платил за работу, каждый месяц наша семья ездила в город мыться в бане».
Люди, которых не забирали «купцы», оставались в лагере, жили там и работали.
Из воспоминаний Кажуро Марии Станиславовны: «У нас в лагере, если плохо работал, немцы часто били палками. Бывало, пойдешь в туалет, чтобы хоть минутку отдохнуть. А там такая защелка, что если человек в туалете, сразу высвечивается флаг. Немец увидит флаг и бежит с палкой выгонять нас из туалета. Мы плакали и шли работать.
Вместе с нами в бараке жила медсестра Дашкевич Соня. Однажды она нас предупредила о том, что нам будут делать очень «заразные» уколы. Она сказала, чтобы мы все вместе в медпункт не шли. «Я буду намазывать вам грудь йодом, а немец вводить лекарство. Как только я вам намажу грудь, немцу говорите: «Я-я-я, мне уже сделали», - а сами быстренько убегайте», - говорила она. Я так и сделала и тем самым спасла себя, а Лещинской сделали укол, так она две недели после него без сознания лежала в прачечной. Якшевич Степка также себя плохо чувствовал».
Как видно из воспоминаний, немцы не только создали сложные условия для жизни, но и проводили опыты над детьми и подростками.
С целью уничтожения следов своей деятельности немцы в конце войны планировали уничтожить всех тех, кто мог об этом рассказать.
Из воспоминаний Пустоход Ванды Адамовны: «Накануне освобождения бауэр утром приказал после работы всех завезти в концлагерь. Там нас должны были сжечь. Но за час до конца работы нас освободили американцы. После освобождения мы целый месяц жили в лагере. Американцы давали еды вдоволь, но некоторые пленные были настолько истощены, что не могли ничего есть».
На территории Октябрьского сельского Совета не было больших боев, но от фашистской политики геноцида пострадали многие жители.
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Об интересном случае рассказал Завилейский Н. С.: «Еще в начале войны, когда в нашу деревню пришли первые немцы, один из них, бывший на постое в нашем дворе, сказал по-польски моему отцу: «Посмотрите, Гитлеру не быть в Берлине. В Берлине будет Сталин».
К счастью, его слова оказались пророческими.
«27 июня 1944 года немцы цепью, растянувшейся от д. Цинное до д. Лозовка, шли от д. Октябрь через д. Дрила-1 в направлении д. Заречье. В лес они не заходили, а двигались только по открытой местности. С какой целью они ее прочесывали, я не знаю». Видимо, это были последние немецкие подразделения, шедшие через нашу территорию.
В это время жители Дрилы-1, услышав шум моторов, скрылись в лесу. Об этом рассказала жительница д. Октябрь Завилейская Софья Станиславовна 1936 г. р.: «Мы жили в Дриле и, когда слышали гул моторов, убегали в лес и прятались там вместе с остальными жителями. Однажды так бросили всё дома и побежали в лес. Были там около двух дней и боялись возвращаться, потому что слышали стрельбу, взрывы, гул. Что и где это было, мы не знали. Потом стало тихо, но выходить мы все равно боялись. Мама волновалась: у нее в печи остался хлеб. И когда все стихло, она решилась идти домой за хлебом. Ее не было долгое время, но никто из взрослых не отважился пойти в деревню. Потом увидели, что от деревни кто-то бежит, машет руками, что-то кричит, а что – не слышно. Когда подбежала ближе к лесу, увидели, что это наша мама. И она сообщила, что немцев нет, пришли наши».
30 июня 1944 года был освобожден Плещеницкий район. В освобождении района участвовали 35-ая гвардейская танковая бригада 3-его механизированного корпуса 3-его Белорусского фронта под командованием генерала-майора А. А. Асланова, а также партизанские бригады «Народные мстители» имени В. Т. Воронянского (командир Г. Ф. Покровский), имени М. И. Калинина (командир З. И. Ненахов) [3].
Из рассказа З. К. Боровской: «Во время оккупации нашей семье пришлось перебраться в Дрилу-2, т. к. был сделан донос, что взрослые помогают партизанам. Там мы и встретили наши танковые части. Танки шли через Дрилу. Помню, что цвело много цветов, мы рвали их и бросали на танки. А танкисты бросили девушкам бусы, из-за них даже произошла ссора. Все радовались, приветствовали своих солдат».
Андрушкевич З. К.: «Когда освобождали Белоруссию, советские войска шли по дороге со стороны Плещениц к Вилейке».
Михневич В. Н.: «Когда и кто нам сообщил об освобождении, я не помню. Очень хорошо запомнилось возвращение из Скородов, из «эвакуации», домой. Ехали на подводах через Забродье. Нас переполняло счастье, что мы будем дома, что не нужно каждый момент быть начеку и в случае опасности прятаться. Когда еще до «эвакуации» жили дома, в Хатаевичах, пальто у детей всегда были наготове, лежали развернутые на полу. Если уже кто-то бежал по улице, то мы, дети, быстро надевали их и убегали в Барсуки, небольшую деревню возле Хатаевичей».
Завилейский Н. С.: «Через 2 дня после освобождения Хатаевичей в наш огород занесло двоих фрицев. Они были в белье. Один из них скакал на коне верхом, а другой бежал, ухватившись за конский хвост, чтобы не отстать. Так и помчались они дальше.
После освобождения приезжали в Хатаевичи и союзники, англичане, на лимузинах, разбрасывали листовки. Читать по-английски у нас никто не умел. А ценность листовок оказалась в бумаге, из которой мужчины могли делать самокрутки».
После освобождения Минска от фашистов началась мобилизация. 4 июля всех мужчин 1902 – 1925 годов рождения мобилизовали для отправки на фронт. Их собрали в Вилейке, и месяц (может быть, и меньше) они жили лагерем в шалашах. В это время их проверяли насчет сотрудничества с немцами. Далее их фронтовой путь лежал в Литовскую ССР, Восточную Пруссию. Во время ожесточенных боев многие из них пали на поле боя. Нам удалось найти сведения об обстоятельствах гибели и местах захоронения некоторых жителей д. Октябрь [7]. (ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Списки жителей д. Октябрь, погибших в Восточной Пруссии)
Момент освобождения Октябрьского сельского совета от оккупантов для всех жителей стал огромным счастьем. Однако сельчан ждало еще много трудностей и испытаний.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Исследуя тему оккупации д. Октябрь и Октябрьского сельского Совета, мы стремились на основании документов и воспоминаний очевидцев восстановить события, которые происходили на данной территории в годы Великой Отечественной войны. Нами были собраны воспоминания наших земляков о том периоде, изучена литература о Великой Отечественной войне. Все материалы не вошли в исследовательскую работу. Мы не можем гарантировать также полной достоверности всех сведений взятых из воспоминаний местных жителей, так как одно и то же событие разными рассказчиками было освещено по-разному. Однако мы для себя составили образ того времени, событий, людей, о которых говорится в работе.
На основе собранных материалов можно сделать следующие выводы:
- Война стремительно нахлынула на наш микрорайон, как и на многие другие населенные пункты Беларуси. Первыми ее проявлениями стали бомбежка, сеявшая панику и ужас, пришедшие части вермахта, спешная подготовка местных властей к приходу врага.
- Крупных боев в нашей местности не было. Проходящие немецкие части в начале войны не зверствовали, но, уходя, фашисты проявляли жестокость, угоняя население на принудительные работы и сжигая людей заживо.
- В партизанской борьбе участвовало не менее 19 человек из д. Октябрь. Отношение к партизанам у населения сложилось неоднозначное. В рассказах жителей чувствовалось и уважение к «своим», и доля иронии, и обида за мародерство.
- Мародерство сильно подрывало авторитет партизан. Некоторые из их числа злоупотребляли положением в своих целях.
- Жертвами войны на территории Октябрьского сельского Совета стали евреи, жители деревень, расстрелянные немцами и полицаями, сожженные заживо в д. Рассохи, погибшие на фронте и в партизанской борьбе, а также те, которые были угнаны в рабство в Германию.
- Освобождение нашего микрорайона стало для его населения поистине великим счастьем, однако война еще не была завершена. Для мобилизованных мужчин она продолжалась на фронтах Литвы и Восточной Пруссии, для мирных жителей – в труде на нужды фронта.
Исследование обогатило нас интересными сведениями, которые могут использоваться в школьном краеведческом музее. Данные о месте и времени гибели фронтовиков мы планируем сообщить родственникам погибших.
Более подробно нужно изучить вопросы об участниках партизанского движения, количестве сельчан микрорайона д. Октябрь, погибших во время войны, людях, работавших у немцев, но помогавших партизанам и мирным жителям.
Наш народ пережил страшное время, которое потребовало от него сил, выдержки, самоотверженности, мужества. И не только этого. Каждый должен был сделать выбор – с кем он и кто он. Пусть больше никогда не повторится такое в истории.
БИБЛИОГРАФИЯ
- Акулич Плещеницы.by: Интернетсайт
- Андреев Н. М. Непокоренная юность: из истории партизанского движения на Логойщине (1941 – 1944) – Молодечно: тип. «Победа», 2005
- Белоруссия в Великой Отечественной войне 1941 – 1945: Энциклопедия – Мн.: БелСЭ, 1990
- Белорусские остарбайтеры. Угон населения на принудительные работы в Германию (1941 – 1944гг): Документы и материалы. В 2 кн. Книга 1 -Мн. 1996.
- Генацыд у другой сусветнай вайне: Праблемы даследвання – Мн.: БДУ,2003
- Гісторыя Беларусі, 19 – пач. 21 ст.: вучэб. дапам. Для 11 кл. – Мн.: БДУ, 2009
- Книга памяти Калининградской области: Интернетсайт
- Мачульский Р. Н. Вечный огонь. Партизанские записки. Изд. 3-е доп. и испр. – Мн.: Беларусь, 1978
- Носевич В.Л.. Традиционная белорусская деревня в европейской перспективе. Часть пятая. Разрушение традиции. Интернетсайт
- Память: Историко-документальная хроника Логойского района: В 2 кн. – Мн.: БелЭн, 2003
- Сайт газеты «Наша ніва». Режим доступа: http://www.nn.by
- Сайт газеты “Салідарнасць” Круглый стол «Советская партизанка: мифы и реальность» / И.Кузнецов. Правда и мифы о партизанском движении
ПРИЛОЖЕНИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Списки жителей д. Октябрь, погибших в Восточной Пруссии
КЛИМАНОВ Тимофей Максимович, рядовой. Призван Логойским РВК Минской обл. 262 сп. Погиб в бою 15 апреля 1945 г. Похоронен: п. Переславское, Зеленоградский р-н.
ЛИС Петр Казимирович, гв. рядовой. Призван Логойским РВК Минской обл. 77 гв. сп. Погиб в бою 1 апреля 1945 г. Похоронен: г. Калининград, Аллея Смелых.
ЛИС Степан Иванович, рядовой. 1909 г. рождения. Призван Логойским РВК Минской обл. 12 гв. сп. 5 гв. сд. Погиб в бою 6 апреля 1945 г. Похоронен: г. Калининград, Гвардейский пр-т, братская могила «1200».
ЛИС Станислав Михайлович, рядовой. Призван Логойским РВК Минской обл. Умер от ран 4 февраля 1945 г. в 310 отд. медсанбате. Похоронен: г. Гвардейск.
МАКЕЙ Александр Антонович, рядовой. Призван Логойским РВК Минской обл. Умер от ран 26 марта 1945 г. в 282 медсанбате. Похоронен: п. Пятидорожное, Багратионовский р-н.
МАКЕЙ Александр Викентьевич. Призван Логойским РВК Минской обл. 588 сп. Погиб в бою 25 января 1945 г. Похоронен: п. Рощино, Зеленоградский р-н.
17.11.2021 12:14 - 17.11.2021 12:14
